Кровь стынет, когда слышишь или читаешь о тех ужасах, которые пережили люди в годы Великой Отечественной войны. Какие угнетения, издевательства, унижения, голод и холод пришлось испытать!
Недавно я пообщалась с Галиной Ивановной Олешкевич, уроженкой деревни Леоновичи, она сейчас живет и работает в г. Щучине Гродненской области. Женщина рассказала о военном детстве своей мамы, Надежды Федоровны Гутько. За год до ухода матери из жизни дочь записала ее повествование о том, как было тогда, после черного дня 22 июня 1941 года. Галина Ивановна сожалеет, что не сделала это раньше: можно было расспросить что-то подробнее. В 2021-м Надежды Федоровны не стало. Ей было 85.
Галина Ивановна уверена: очень важно расспрашивать старших, слушать, записывать. Это — история жизни. И она очень поучительна для тех, кто хочет ее переписать, кому сейчас всё чего-то не хватает, кто ноет, что тяжело и плохо, что трава не такая зеленая, небо не такое синее, как им хотелось бы. Эти люди не знают, что такое действительно трудно.
А теперь расскажем о маме Галины Ивановны, в 1941-м — пятилетней девочке.
Надя родилась в Брянске. Когда началась Великая Отечественная война, ее отец, Федор Васечкин, ушел на фронт. Мама Агафья (в Леоновичах ее звали Дашей) осталась одна с пятью детьми. Женщина решила прятаться от фашистов, не рисковать жизнью детей, чей отец воюет. Закопали в землю всё лучшее и ценное (к слову, когда вернулись, ничего спрятанного не нашли), оделись в старое, забрали корову-кормилицу и ушли в лес. Было холодно. Голодно. Пить хотели и дети, и корова. Когда воды не было совсем, пили коровью мочу.
— Не знаю, как мы тогда выжили… Столько горя было… — говорила Надежда Федоровна дочери Галине спустя многие годы.
Когда жители Брянщины попали в немецкое окружение, корову у них гитлеровцы отобрали, а самих погнали на запад. Пятилетняя Надя запомнила такой эпизод: было много снега, она застряла в нем на обочине, и немец вытащил ее за шкирку, поставил на дорогу. По пути на запад они останавливались в разных деревнях Белоруссии, просили милостыню. Надежда Федоровна вспоминала:
— Мы были босые и плохо одетые, всё истрепалось в пути. Бабы кричали на нас «гультаі» (лентяи). Мама плакала от горя и стыда.
В книге «История, рассказанная народом», изданной в Москве в 2023 году, страницы 306-307 посвящены воспоминаниям жительницы деревни Леоновичи, уроженки Брянска Надежды Федоровны Гутько. История семьи нашей землячки — целая энциклопедия жизни мирных советских граждан, оказавшихся в немецко-фашистской оккупации в годы Великой Отечественной войны. Это — гимн их стойкости, трудолюбию, крепости жизненного стержня.
Как-то жили Васечкины в брошенном сарае. Рядом стояли кони, которых немцы тоже гнали на запад. Конь копытом выбил из земли закопанную бочку с зерном. Это увидел хороший человек, посоветовал: «Я выведу коня, а вы это зерно уберите, а то немцы заберут его для коней». Потом их семья долго ела то зерно.
«Мама варила зерно в воде на маленькой самодельной печке. Оно сильно скрипело на зубах, а нам было хорошо. В деревнях взрослые ходили на работу и мать с собой забирали серпом жать. Иногда она приносила труху с колосьев и варила с вычищенной конской требухой. Хлеб мама пекла из мякины со мхом…».
Помнила Надежда Федоровна и сильную перестрелку. Тогда они спрятались в яму под хлевом. Потом мама сказала детям: «Пойдем, это наши пришли». Солдаты ей кричали: «Прячьтесь! Нам всё равно не сегодня, так завтра погибать, а у вас дети…». Дарья Васечкина стала спрашивать военных, откуда они, надеялась узнать хоть что-то о муже. Они оказались белорусами, скорее всего — партизанами. И о Федоре ничего не знали.
На оккупированной территории немцы создавали распределительные пункты, из них и направляли людей, которых гнали на запад, по деревням на разные работы. Они видели в наших народах рабов, которые должны были создавать для них, «хозяев», блага: сеять и убирать хлеб, выращивать картофель и овощи, скот и птицу. Семья Васечкиных работала в наших Леоновичах. По-разному относились люди к несчастным путникам. Однажды Надя подняла с земли одно яблоко, но хозяин увидел и сказал, чтобы они больше и близко не подходили. А вот в другом месте пожилая женщина насобирала яблок в фартук и дала им. Одна хозяйка отказалась покормить, но на следующий день, когда она ушла на работу, ее муж Юзек впустил россиян в дом, накормил и дал в дорогу полбуханки хлеба и кусок сала. Переночевать обычно разрешали в сарае, на сеновале, в хлеву. В хаты не пускали. Но встречались и добрые люди, сажали за один стол со своей семьей, что сами ели, то и чужим давали. Убедившись, что ни Дарья, ни ее дети не воруют, приглашали в дом.
Поселились они в брошенной хатке, которую сельчане помогли подправить. Дарья и дети ходили работать по разным домам. Вместе собирались только вечером. Сначала сельчане встречали их настороженно. Когда приходили в другой раз, хозяева становились добрее. За работу давали поесть, кусок хлеба.
«Я обижалась, что мне за работу дают маленький кусочек. А мама говорила: «Ты сама мала, и за это спасибо!».
Война не только принесла их семье такие лишения. Они потеряли родных людей. Здесь, в Леоновичах, подорвалась на мине одна из сестер Нади, 12-летняя Мария. Но Надежда Федоровна не знала даже, где сестричку похоронили. В брянских лесах в боях с врагом погиб отец детей, Федор Васечкин.
Когда наши земли освободили от оккупантов, Даша засобиралась с детьми домой, в Россию. Жители Леонович, бездетные супруги Анна и Павел Непакончитские предложили женщине оставить у них Надю. Обещали растить, воспитывать девочку, рассчитывая в старости на ее помощь. Так Надя Васечкина осталась жить в Леоновичах. Работала по хозяйству. Училась в школе, окончила 4 класса. Мать за ней приезжала из Брянска. Привезла хлеба. Но хлеб ее был с опилками. Девочка поняла, что на ее родной Брянщине очень голодно, и не поехала. Она пошла на колхозную ферму телятницей. Вышла замуж за местного парня, тракториста Ивана Гутько. У них выросли две дочери. Сейчас род продолжают четверо внуков, два правнука.
Позже, с мужем и дочерьми, Надежда Гутько ездила на свою малую родину. С сестрой перезванивалась до конца своей жизни. Но второй родиной для них стала Несвижчина.
— Какой была ваша мама? — спрашиваю у Галины Ивановны.
— Трудолюбивой, справедливой, строгой и любящей одновременно. Ведь она с пяти лет работала. А папа наш умер в сорок лет, и мама со всем управлялась сама, меня с сестрой учила всему. Держали две коровы, теленка, свиней. Дома 45 соток земли обрабатывали, да в колхозе по гектару свеклы пололи-убирали. Мы с сестрой и косить умели, и подводой конной управлять. Она и зятьев научила всё делать. Когда я и сестра учились, получая профессии, она приезжала ко мне в Могилев, к младшей дочери в Пинск. Не представляю сейчас, как мы со всем управлялись. Как она всё тянула?! И супругов, у которых жила в детстве, мама досмотрела. Помню: я пошла в первый класс, родители уже новый дом построили, и в него перенесли Анну. Она была старенькой и всегда лежала.
— Еще помню, — продолжает Галина Ивановна, — когда мама пекла блины, говорила нам, что так много и так вкусно в детстве они не ели. Намажут один блин лоем (нутряным жиром), съест девочка его — и всё, больше не давали. Еще нам мама советовала: «Глядзіце, як людзі робяць, і вучыцеся ў іх добраму. Я сама вучылася, ніхто не вучыў».
А еще Надежда Федоровна красиво пела. «У нее был хороший альт», — вспоминают сегодня ее односельчанки, с кем вместе пели в Леоновичском народном хоре.
Сейчас Галина Ивановна Олешкевич приезжает с супругом в Леоновичи на дачу, в родительский дом. Ухаживают за усадьбой. Каждые две недели тут бывают. Далековато из Щучина ездить, но здесь всё такое родное…
Тамара ПРАЛЬ-ГУЛЬ.
На главном фото: страницы книги «История, рассказанная народом».
