Нясвіжскія навіны 22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война, а уже 29 июня территория Несвижского района была полностью оккупирована немцами. Оккупация длилась до 4 июля 1944 г., т.е. чуть больше трёх лет. С первых дней оккупации района немцы и их пособники начали вводить «новый порядок»: искореняли белорусскую культуру, уничтожали и угоняли в немецкое рабство советских граждан, грабили мирных жителей, устраивали расправы над еврейским населением.
Память о войне — это не только память отдельных людей или одного поколения. Это Память Народа, навечно врезанная в его историю, в его настоящее и будущее, в его национальное самосознание.
Со дня ее окончания прошло уже 72 года. Но, чествуя ветеранов Великой Отечественной, вспоминая с благодарностью их ратные и трудовые подвиги, мы обязательно вспоминаем и тех, кто все ужасы и тяготы войны познал еще ребенком. Сколько их было в действующей армии, в партизанских отрядах и подпольных организациях в тылу врага?! Но были и те, для которых ужасы войны усугублялись их полным бесправием, каждодневным унижением и страхом за свою жизнь. Это малолетние узники концлагерей и насильственно угнанные на принудительные работы в Германию несовершеннолетние дети.
Все народы нашей страны, бывшего Советского Союза, ощутили, что такое война. Более 5 миллионов детей стали узниками конц-лагерей, гетто и других мест принудительного содержания, разбросанных по всей оккупированной Европе. Они несли свой крест — ни в чем не повинные, лишенные самой радостной поры — детства. Непосильный труд и болезни, холод и голод были спутниками детей. Над ними глумились, проводили медицинские эксперименты, брали кровь. Выживал лишь один из десяти. Они узнали не только ужас рабского труда, но и унижение, оскорбление человеческого достоинства.
…Летят годы. С каждым месяцем всё меньше свидетелей мучений и страхов, выпавших в годы войны на детские головы узников-мучеников.
Пережив унижения, оскорбления, посягательства на их жизнь, тело и душу — трагедии войны и плена, они в своих израненных сердцах хранят неизгладимые воспоминания военного лихолетья. Они до сих пор боятся собак, колючей проволоки, помнят бомбежки и свист плетей, горящие бараки с людьми и дым печей крематориев.
Одним из важнейших источников получения информации можно, безусловно, считать воспоминания и сохранившиеся документы из личных архивов бывших малолетних узников концлагерей, тюрем и других мест принудительного содержания:
Александры Петровны Павлющик, Людмилы Алексеевны Наумчик, Стефана Константиновича Радуто, Виктора Тихоновича Фисенко, Ларисы Николаевны Василькевич, Петра Павловича Дашко, Зинаиды Карловны Жибуль, Натальи Абрамовны Дроздович…
ДЕТИ ВОЙНЫ
Дети войны и веет холодом,
Дети войны и пахнет голодом,
Дети войны и дыбом волосы:
На челках детских
седые волосы,
Земля омыта слезами детскими,
Детьми советскими
и не советскими.
Какая разница,
где был под немцами,
В Дахау, Лидице или Освенциме?
Их кровь алеет на плацах маками,
Трава поникла, где дети плакали.
Дети войны и боль отчаянна.
И сколько надо им
минут молчания!
Л.М. Голодяевская.
С каждым днём остаётся
всё меньше
Бывших узников концлагерей.
И мужчин седовласых, и женщин.
Будьте к ним, ради Бога,
добрей!
Сегодня нашими собеседниками стали люди, которые прошли тяжелые годы военных испытаний в местах принудительного содержания, несмотря на то, что воспоминания порой мучительны и тяжелы, все-таки некоторые согласились рассказать о трудном периоде своего детства. Каждая встреча — встреча с прошлым. Каждое воспоминание — бесценное свидетельство.
«В годы войны
мне было около
шести лет..»
Житель нашего города Виктор Тихонович Фисенко — один из тех, кто прошел через ужасы лагеря «Озаричи».
Виктор Тихонович вспоминает: «В годы войны мне было около шести лет. Нашу деревню сожгли фашисты, а все жители были угнаны в концлагеря. Вся наша семья (3 сестры и 3 брата) попали в концлагерь «Озаричи». Там фашисты обращались с людьми по-зверски. Открытая местность, колючая проволока, собаки, вышки с часовыми… Все прекрасно понимали, что выхода из этого ада не будет! Люди ломали ветки деревьев, чтобы не сидеть на холодной земле.
Узники умирали от голода и болезней. Воду не давали, не кормили, мы согревались, прижавшись друг к другу.
Многих фашисты обливали горючим и поджигали. Люди полыхали, как свечи. Когда наши войска подходили к лагерю, немцы заминировали подходы к нему. Оставив пленных, начали отступление. Красноармейцы, подойдя к концлагерю, узнав о минах, разминировали путь для освобождения узников».
После войны Виктор Тихонович закончил 10 классов и пошёл в армию. Потом выучился на повара в городе Барановичи. Пять лет прослужил на Чёрном море, в Одессе. После всех тяжелых испытаний тех времен он вернулся в родную Беларусь. Прожив 9 лет в Минске, Виктор Тихонович Фисенко приехал в Несвиж, поистине тихий и уютный город, как признался он. Виктор Тихонович пожелал всем никогда не пережить того, что пережил он сам.
Беспощадные картины прошлого
Людмила Алексеевна Наумчик ушла из жизни. Но ее воспоминания о страшных событиях войны, записанные в 2012 году, сохранились…
— Родилась я 18 июля 1937 года в Лениградской области. Когда началась война, мне было 5 лет. Память рисует беспощадные картины прошлого. Многое и хотелось бы забыть, но не могу. Многое забылось. Кое-что знаю из рассказов матери. Слишком мала была, чтобы всё запомнить. Помню, как нас посадили в состав. Давка, шум, гам. Маленького Гену мама везла в корыте. Колясок тогда не было. А в этом корыте лежали вещи, на которых лежал Гена. Состав разбомбили. Раненых и убитых не собирали. А тех, кто остался в живых, немцы погнали в церковь. В церкви ночевали три дня. Ни есть, ни пить не давали, никуда не выпускали, даже в туалет. Потом подогнали товарный состав. Всех посадили и повезли в Финляндию. Но в Финляндию не довезли, а остановились в Петрозаводске.
Высадили нас в чистом поле. И буквально за одну ночь огородили проволокой, поставили вышки, провели освещение, соорудили бараки. В этих бараках мы и стали жить. Сразу это считался гражданский лагерь, а уже через год стали привозить партизан, красноармейцев. И лагерь переименовали в лагерь для военнопленных. Условия стали жёстче.
Нас, детей, в этом лагере не считали за «единиц» и не кормили. Матери отдавали нам свои пайки. Только благодаря им и выжили.
Привезли нас в чистое поле. А через год — штабеля трупов. В этих штабелях все матери прятали своих детей. Дети есть дети, даже в таких страшных, бесчеловечных условиях они остаются любопытными. Мы норовили вылезти из-под штабелей, чтобы посмотреть, что происходит. За эти три года сквозь щели между трупами видели всё: и как убивали, и как насиловали, и как издевались. Не приведи Господь вам когда-нибудь увидеть такое!.. К убийствам за эти три года привыкли так, что не видели в них ничего необычного. Многие, попавшие в лагерь младенцами, и не предполагали, что может быть иная, мирная жизнь.
Но самое главное впечатление лагеря — это постоянное чувство голода. Мы всегда хотели есть, даже во сне. Зимой сидели в бараках. А летом не росло ни одной травинки, всё съедали, всё, что шевелилось. Как бы то ни было, но вот я выжила… А маленький Гена умер от голода…
А то вот ещё развлечения были у фашистов. Запускали собак на штабеля, где мы прятались. Собаки вытаскивали детей. От них не убежишь. Потом немцы делали девочкам уколы. А всех мальчиков забирали на забор крови. Эти мальчики уже не возвращались. После войны я хотела узнать, что за уколы нам делали, но так и не узнала.
Тяжело было. За изгородью росли морковь, свёкла. Голодные дети подбегали к проволоке и просили дать им поесть. Охранник бросит и включит ток. Много детишек погибло прямо на проволоке.
Ещё одно жуткое воспоминание отложилось в памяти. Недавно прибывшие военнопленные добрались до складов и на голодный желудок поели тушёнки. Солдаты корчились и умирали. Может, фашисты специально подстроили, что солдаты так легко захватили этот склад.
Освободили нас в 1944 году. Вели на расстрел, перед тем у всех женщин отрезали волосы. Мы с мамой и сестрой стояли в восьмом ряду. Успели выстрелить только в первый. И тут наш десант…
Правда, радость освобождения почувствовали не сразу. Теперь уж можно об этом говорить, а раньше было нельзя. После освобождения всех пленных забрали в НКВД. Мама рассказывала, что ей не верили, задавали вопросы, говорили, что она предательница, сама захотела в плен. Мама плакала, объясняла, что попасть в плен она никак не могла хотеть сама, потому что у неё трое детей.
К счастью, эти ужасы давно позади. Хотя сердце до сих пор болит. Иногда по ночам мне снится лагерь, а иногда страшное чувство голода. Столько лет прошло, а всё — как будто вчера.
Дети выросли, внуки подрастают. Смотрю и радуюсь. Живите, милые, счастливо. Слава богу, всё у вас есть, мои хорошие, даже иной раз и слишком много всего. Только б не было войны, а все остальные проблемы пережить можно. Мы, прошедшие через ужас концлагеря, в этом уверились, и каждую минутку мирной жизни научились ценить. Берегите мир!!!
В газете использованы материалы исследовательской работы учащихся Несвижской гимназии Анны Комлач и
Ксении Журавской «Угнанное детство. Живые свидетельства политики геноцида», отмеченной дипломами лауреатов
всероссийского конкурса юношеских исследовательских
работ им. В.И. Вернадского (рук. Т.И. Кабанова).
