Нясвіжскія навіны Ушел доктор Богуш. Умер. Как-то неожиданно, внепланово, что ли. Наверное, многие узнают
об этом из газеты. За этими тремя словами — «умер доктор Богуш» стоит очень много.
Для этого города, для Несвижа. Большой был человек, из редкой, напрочь исчезающей ныне породы. Невосстанавливаемой.
Какой он был, дает пусть и слабое представление эта статья, написанная 17 лет тому, когда мы отмечали его 50-летие. С тех пор изменились лишь второстепенные детали.
Главное осталось неизменным. Рассказ про Доктора Богуша можно начать, как в популярном рекламном ролике:
«Богуш Игорь Модестович. 50 лет. Хирург. Лечит людей. Любит фотографировать. Играет в подвижные игры типа «волейбол». В душе — столяр-краснодеревщик. НЕ КУРИТ».
Впервые автор этих строк увидел Доктора Богуша при следующих обстоятельствах. Несвижская поликлиника, приемный день. Возле кабинетов известное столпотворение. Тут же стоит женщина с девочкой лет 12. Ждут хирурга. Девочке нужно что-то там мелкое отрезать или вправить. Она этого очень боится. Мама тоже. У обеих глаза круглые и испуганные. Уже дочка собирается отсюда убегать. Мама ее удерживает, впрочем, не очень уверенно. У нее самой ноги давно развернуты в сторону выхода, но удерживаются остатками силы воли.
Быстро тающими.
В апогее на сцене стремительно появляется доктор в очках, высоком докторском колпаке, с седоватой докторской же бородкой. Спрашивает девочку, как тебя зовут? Та говорит, Надя. Доктор говорит, а меня Игорь, пошли! Что интересно, девочка сразу легко отпустила мамину руку, легко взялась за его, и они легко пошли на свою процедуру. И вся напряженная дотоле сцена разрядилась легко и просто. А мама задышала-заулыбалась облегченно, но на всякий случай побежала следом, чтобы дежурить там под дверью.
На то она и мама.
У Доктора Богуша мама была фельдшером на скорой помощи. И первую в своей жизни операцию он видел в мамином исполнении. Она поймала захворавшую курицу, взяла лезвие «нева», разрезала ей горло, почистила, зашила черными нитками номер 10 и отпустила с наказом: впредь смотри, что клюешь! От мамы он унаследовал уважение ко всему живому. От папы — инженера — ясную толковую голову, сообразительность и желание учиться. Качество важное, если вспомнить другого замечательного доктора — Чехова, который утверждал, что «умный любит учиться, а дурак учить».
Доктор Богуш учится всю жизнь.
Сегодня он хирург высшей категории. Заведует хирургическим отделением Несвижской больницы. В это отделение он пришел 27 лет назад, когда еще у него не было ни бороды, ни седины в бороде, а также ни кола, ни двора, ни остального прочего. Что, впрочем, ерунда, когда тебе 23, позади институт, а впереди целая жизнь, работа, которую любишь. А также желание учиться и наличие тех, у кого можно учиться. А также поле деятельности, которое у районного хирурга, мягко говоря, немереное…
Хорошая вещь — молодость. Замечательная!
Сегодня у него опыт, уважение. Собственный кабинет, о котором ниже. А также большое хозяйство отделения, начиная от операционной и заканчивая помещением с романтической табличкой «клизменная». Плюс сорок душ подчиненных (большинство, естественно, женщины!), плюс 60 больничных коек на столько же страждущих душ. И всему этому нужно дать толк. Это кроме чуть ли не ежедневных операций, плановых, текущих, внеплановых, и просто могут позвонить в любое время дня и ночи…
Автор вспоминает, как собрались они однажды с Богушем. Было это в конце тяжеленной для доктора недели и еще более тяжелой пятницы. Был и повод — давно не виделись. Только налили по первой, только сказали, «ну, как говорится…», когда, естественно, зазвонил телефон. В конце разговора Богуш сказал в трубку, ну, готовьтесь, буду через 10 минут. Выяснилось, что у ребенка после операции открылось кровотечение. Ты погуляй, сказал Богуш автору, я через час освобожусь. Условленный час автор гулял просто так. Второй — возле операционной. Был глубокий вечер, непривычно пусто, и горящие лампы только подчеркивали эту пустоту и какую-то звенящую тишину. Там же, под дверью операционной, дежурили еще двое. Родители мальчика. Судя по всему, из деревни. Молчали. Когда раскрывалась дверь, ведущая в коридор операционной, они вытягивали шеи, вроде пытаясь что-то там рассмотреть. Хотя, что там рассмотришь! Когда дверь закрывалась, вздыхали и вновь принимались напряженно молчать.
Кто такое переживал, знает, что это за молчание…
В конце третьего часа в раскрывшейся двери промелькнул Доктор Богуш в зеленоватой хирургической спецовке. Затем появился и сам, увидел автора, улыбнулся и сказал, ну, на чем мы остановились? Вроде отлучился от стола не на сложную операцию, а допустим, за огурцом.
Он легкий, Доктор Богуш. И разговаривать с ним легко. Хоть и опасно — язык у него примерно такой же, как скальпель. Только помягче, конечно. Никогда не поймешь, говорит он серьезно или шутит. Еще охотно смеется. Когда заходит в палату с обходом, в той палате поднимается, как говорят, шорох. Впрочем, он сам его и поднимает. В палате с его приходом становится веселей как-то. Хотя чему радоваться-то? А вот лучше становится в палате с приходом Доктора Богуша, перспективней как-то, жить хочется. И только кто повнимательней, заметит, что при всём том глаза доктора за стеклами очков остаются весьма серьезными. Или лежат бабушки, стонут, наперебой жалуются: плохо, доктор, и тут плохо, и тут! Доктор говорит, а что же вы хотели, девчата? Вспомните, сколько в жизни грешили!
Примолкнут «девчата», то ли пересчитывают грехи, то ли засовестятся.
От частого столкновения с человеческим страданием можно стать равнодушным. Можно стать циником. Можно — равнодушным циником. Доктор Богуш стал философом. Да, у него собственная философская система, которая опирается на постулат: человек всегда имеет право выбора. Именно, исходя из своих убеждений, он живет на одну зарплату. Сегодня, когда медицина все еще бесплатная, но все негласно знают, что и сколько стоит, трудно поверить, что классный хирург довольствуется тем, что ему официально платят, ну, со всякими приработками, конечно. Но это его выбор. У меня, говорит Богуш, есть знакомый хирург, примерно одинаковой квалификации, примерно такой же должности, примерно в такой же больнице. У него коттедж, и возле коттеджа, и в коттедже люстры по полтора центнера. Всё есть, а радости нет!.. Ну, нету у меня престижной иномарки, зато я свободен и весел!
Будем здоровы!
Действительно, нет у Богуша престижной иномарки. Нет и непрестижной. Он вообще до недавнего времени ездил на стареньком бежевеньком «москвиче», которые в милицейском просторечии называются очень точно: «корч»! Так Богуш его кому-то подарил со словами, приходи, забирай, у меня самовывоз. Еще у него есть дом, скромный даже по несвижским меркам. Этот дом он начал строить сам ровно 25 лет назад. И уже почти закончил. Ну, буквально еще чуть-чуть, то есть ерунда, ну, просто руки не доходят… А всё, что растет возле дома, будь то тыква, груша или редиска, делится на три сорта: «богушовка ранняя», «богушовка поздняя», и «богушовка без срока давности». Этими «богушовками» он угощает гостей, смотря по сезону.
Как-то автор спросил Людочку Сосновскую (извините, доктора Сосновскую Л.Г., анестезиолога-реаниматолога, тоже удивительного человека): каков Богуш как хирург? Она на это даже заволновалась, говорит, ну как же, у него же почерк красивый! (То есть у каждого хирурга свой почерк, а у Богуша, значит, — красивый!) Потом, говорит Сосновская, он очень уважительно относится к тем, кто стоит рядом с ним у стола. Плюс очень уважительно к тому, кто лежит на столе, экономно. То есть можно сделать большой разрез для удобства хирурга, Богуш делает минимальный. Говорит, Бог создал человеческое тело таким совершенным, нехорошо его уродовать шрамами!.. Видела ли она когда-нибудь Богуша растерянным? Конечно! Он же живой человек. Представь, оперируем молодого парня, у него несколько ножевых ранений, вдруг струя крови в потолок — оказалась разрезанной артерия возле шеи, и если ничего не придумать, через несколько минут мы потеряем парня, либо придется отнимать ему руку. Жалко дурака, ему еще жениться надо! Богуш смотрит на меня, Людмила, что будем делать?! А у самого глаза за очками так смешно вращаются — соображает! И сообразил!.. Парень этот потом-таки женился, может, уже и забыл про свою операцию. А Сосновская помнит, уж очень смешно, говорит, тогда Богуш глазами вращал…
Доктора Богуша трудно представить растерянным или унылым. Невозможно. Трудно представить сердитым, хотя, наверное, бывает. Наверное, не все его любят. Это, допустим, если ты хочешь спокойной жизни, а рядом кто-то не дает. Какая тут любовь! Зато другие уверены, если тебе предстоит операция, и оперировать будет Богуш — это, считай, половина успеха. Большая половина! Конечно, его замечают и ценят. Не напрасно же он целый год получал Президентскую премию. Богуш про эту премию говорит так: очень жалею! Чего жалеешь-то? Жалею, говорит, что не пожизненная!
Еще он принадлежит к исчезающему племени романтиков. Не тех, которые ездили за известными туманами и запахами. А тех, при разговоре о которых здравомыслящие люди вертят у виска. Автор знавал еще одного такого романтика. Тот был токарем, золотые руки. Как-то ему предложили работу с оплатой в пять (!) раз больше, чем ему платили. Он отказался под смехотворным предлогом: там НЕИНТЕРЕСНО! При этом мог убить две недели, собирая такому же врачу ювелирный прибор, с которым тот мог что-то там увидеть внутри человеческого уха. И собрал, получив взамен «большое спасибо».
Которое, по утверждению здравомыслящих, на хлеб не намажешь!
Еще у Доктора Богуша есть Кабинет. В том кабинете рабочий стол с бумагами, компьютером и набором непишущих ручек. Компьютер у него старый, по нынешним реактивным меркам даже старинный. Но Богуш им очень гордится. Не железом, конечно, а компьютерной программой, которую лично составил и которой хвалится перед коллегами. Еще в том кабинете есть стены. Стены сплошь увешаны фотографиями в рамочках. И фотографии, и рамочки к ним сделаны тоже Богушем. На снимках тех всё озерные пейзажи и сосны. Или какие-то бешеные пороги и водовороты. В тех брызгах видны люди на байдарках или катамаранах, отчаянно машущие веслами — видно, жить все-таки хочется! Если сильно присмотреться, можно увидеть среди этих ненормальных знакомую голову в очках. Только голову ту венчает не белый колпак, а оранжевый шлем. Это — еще одно увлечение Доктора Богуша, как выяснилось, прагматичное. Раз в год в отпуск — это святое — он собирается и едет в Карелию, где с такими же, как сам, сплавляется через пороги, гребет против ветра, переворачивается, сохнет на берегу, опять сплавляется, рискуя как минимум физическим здоровьем — чего ради? На этот вопрос Богуш отвечает просто: понимаешь, я за год принимаю на себя столько человеческой боли, что к концу уже не выдерживаю. И вот я решил выбивать клин клином. Я этой каторжной работой выжигаю в себе отрицательную энергию. Через две недели готов опять к станку! Это первое. А второе — посмотри, какие фотографии!
Богуш любит похвалиться. И фотографиями, и рамочками к фотографиям, и своим отделением, и своей больницей. А также спортивными успехами своей больницы, в которых он главный закоперщик и активный участник. А также своими учителями, которых всегда вспоминает с благодарностью. А еще своими «богушовками» трех степеней. Да мало чем! А своей работой хвалиться не любит. Какая, говорит, у хирурга работа — стоячая. Разрезал — зашил. Главное, кто больного выхаживает. А это уже работа медперсонала, это важнее!..
Такой он, Доктор Богуш — никогда не поймешь, говорит серьезно или шутит…
Когда-то, давным-давно, а именно в царствование императрицы Елизаветы Петровны, жил доктор Данила Самойлович. А еще время от времени там вспыхивала «чума 18 века», которая так и называлась, чума. Больных собирали на улицах и свозили в чумные бараки. Лекари в эти бараки входили, замотавшись в черные балахоны, с горящими факелами — чтобы не заразиться. Доктор Самойлович входил в чумной барак в красном камзоле, напудренном парике, в треуголке и при шпаге. Он входил в эту хрипящую, закопченную, живую братскую могилу красивый, бесстрашный и дерзкий.
Он входил — и сама смерть бежала перед этим воплощением силы духа и человеческого достоинства!
У Доктора Богуша нет шпаги. Нет красного камзола и треуголки. Но что-то есть в нем, есть в нем что-то от «чумогонов» и «холерных докторов», от тех многих безвестных рыцарей без страха и упрека, которые изо дня в день, из года в год, из века в век стоят на страже человеческой жизни и здоровья».
Ну, вот. А теперь он ушел. Как сдал вахту. Ушел на самый настоящий заслуженный отдых. Конечно, на своем суде Господь спросит его за то или за это. Но его честные труды, конечно, всё перевесят.
До свиданья, Доктор Богуш.
До встречи.
Владимир ПЕРЦОВ,
несвижанин, друг И.М. Богуша, прихожанин храма
Вознесения Господня.
