Нясвіжскія навіны Уроженец Несвижа Виктор Журавский после взрыва на Чернобыльской АЭС оказался в составе ликвидаторов последствий той страшной аварии.
В зоне чрезвычайной ситуации
он работал спустя год после
катастрофы — в апреле 1987 года. Накануне очередной годовщины Виктор Иванович
рассказал корреспонденту «НН»
о тех событиях:
— В родной город из армии вернулся в 1984 году, служил в Волгограде, Монголии. На родине устроился в экспериментальную базу «Ганусово». В 87-м от работы учился на курсах тракториста в Клецкой сельхозтехнике.
Получив в апреле повестку, собрал вещи и приехал в военкомат. Куда мы едем и насколько — никто нам никаких подробностей не раскрывал. Посадили всех
в автобусы и завезли в воинскую часть в Околице, что под Минском. Там нас переодели, а на утро
отправили на железнодорожный вокзал. Поезд шел в Брагин.
И вот только тогда мы узнали, что едем в Чернобыль на ликвидацию последствий аварии на АЭС.
В то время я был молодым парнем, о смертельной опасности радиации даже не задумывался. Осознание всего ужаса и масштаба трагедии пришло уже в Чернобыле. К тому моменту это был уже мертвый город. Нашу роту разместили в школе. Помню: стою, смотрю в окно и думаю, войны же нет, а окна все заклеены крест-накрест полосками бумаги, как в военное время. Не было ни гражданских людей, ни животных, ни птиц, только солдаты ходили по улицам. От такой картины мурашки по коже побежали.
Через несколько дней нас перебросили в деревню Парышево, которая от атомной электростанции находилась в километрах 20 — 25. Деревня мне показалась немаленькой, там была школа, сельсовет, клуб. Моя рота разместилась в больнице и оттуда мы каждый день ездили работать на станцию.
Офицеры с дозиметрами ходили и смотрели, где был самый большой фон радиации. Мы же этот участок земли снимали и грузили на машины, вывозилось всё куда-то на захоронение.
Работали и на крышах подсобных помещений ЧАЭС. Снимали рубероид, очищали всё до бетона. Помню, как наша группа ходила в подвальное помещение четвертого блока. Оттуда надо было поднять наверх три 500-литровые бочки от радиационного топлива. Пустые жестяные бочки были очень тяжелые — одну выкатывали вчетвером.
Наша работа в зоне ЧС длилась от 30 минут до полутора часа. После шли в корпус, мылись в душе и переодевались в новую, чистую форму. А одежда, в которой работали, сразу шла в утиль. Назавтра нам выдавали снова новую форму.
На сборы нас забирали на полгода, но пробыли мы там лишь месяц. Наш полк из Беларуси оказался самым молодым. Работали с нами военнослужащие из Краснодара, Ленинграда. Так среди них самым молодым был 45-летний мужчина. А мне в то время было 25 лет, столько же примерно и моим товарищам. Люди начали возмущаться, что парням надо семьи заводить, детей растить, а их направили в Чернобыль.
Никаких изменений в самочувствии я не ощутил. Скорее всего, остро радиацию почувствовали лишь те, кто был непосредственно рядом с этим самым саркофагом. Или я просто был молод и организм справился.
Слава Богу, Чернобыль не оставил страшный след в моей судьбе. Встретил свою вторую половинку, в 1989 году с Александрой сыграли свадьбу. А в 1991 году у нас родилась первая дочка Лилия. Потом в семье появились двойняшки Инна и Диана, Марина, Таня и сын Саша. Все детки родились здоровыми и крепкими. Нас уже радуют и 14 внуков. Жизнь моя сложилась хорошо.
Оксана ГРОХ.
